На город ласково опустилась ночь. Стихли звуки, погасли огни в окнах, улицы опустели. Похолодало. Лёгкая облачная дымка замаскировала звёзды; лишь самые яркие просвечивали сквозь неё призрачными пятнами. Луны не было. Она должна была взойти ближе к утру. Эта ночь Олафа с Лютиком полностью устраивала.
Уже было далеко за полночь, когда они стояли на пустыре, за стеной внутреннего города, неподалёку от ипподрома. Ночную тишину нарушало лишь стрекотание цикад, да приглушённые голоса друзей, звучавшие в темноте как то по особенному криминально. Случись поблизости оказаться стражнику, он тот час бы поинтересовался, что это там готовится…
- Да не затягивай ты так сильно, бычара, я же теперь не вдохну, отпусти подпругу.
- Извини, так нормально?
- Так то лучше. Теперь верёвку. Продень в пряжки, что б не сползла. Мне не хотелось бы, чтоб она мне спину разрезала.
- Не дрейфь, не сползёт.
Олаф экипировал Лютика. Вечером они приобрели вальтрап и лёгкое седло. А заодно и длинную, крепкую верёвку. Олафу пришлось ножницами поработать над амуницией, подгоняя её к спине пегаса, и теперь, в ночной тиши, он напяливал всё это на спину Лютику. Он бросил верёвку через седло, продев её через пряжки подпруг, и завязал её под грудью пегаса надёжным незатягивающимся узлом. На другом её конце он сделал петлю для себя, завязав её таким же узлом, и предварительно продев верёвку под поясом сел в неё.
- Ну, готово? – Со вздохом отчаяния спросил он.
- Попробуем. – Ответил Лютик.
Он расправил крылья и аккуратно взлетел с места, комбинируя их силу с заклятием левитации.
Семь метров верёвки мгновенно размотались, и Олаф, хрюкнув от сильного рывка, вознёсся в ночное небо. Он судорожно вцепился обеими руками в верёвку; в животе у него всё сжалось в тугой холодный ком. Копыта его вольно болтались в пустоте. Земля в прямом смысле ушла у него из-под ног… “Какого чёрта” – Подумал он - “Пора привыкать”. – Ведь у него самого вскоре должны были появится крылья. “Хорошо, когда ты пегас с рождения”. – Подумалось ему спустя миг.
- Ну как ты там, нормально? – Донеслось сверху.
- Порядок. – Пересилив себя, уверенно ответил он.
- Тогда летим…
Две призрачные фигурки тихо взмыли в темноте над едва различимым абрисом стены, и полетели над крышами внутреннего города. Причём нижняя летела раскорячившись, разведя копыта и рассекая рогами воздух; и с хвостом, болтающимся на ветру. Случись в это время припозднившемуся прохожему взглянуть вверх, могла бы родится легенда о летающем минотавре, и обросшая слухами, превратится в откровение о пришествии антихриста; ибо кто ещё, с рогами, хвостом и копытами, мог летать ночами над городом.
Но прохожих не было. Улицы были темны и пустынны…
Темен и тих был и особняк прокурора. Тёмным айсбергом выступал он из волн замершего во сне парка. Лишь светились фонарики у парадного входа, да окошко в будке при воротах. Лютик перестал махать крыльями, сконцентрировавшись на беззвучной левитации. Хотя такой способ полёта и требовал гораздо больших усилий. И в первую очередь – ментальных. Он тихо – тихо пролеветировал к крылу дома, тому, где по словам Лины находились аквариумы. Олаф болтался на верёвке снизу. Глаза Лютика привыкли к темноте, и он различал достаточно, для того, что бы поднести Олафа к окну второго этажа, выходящему в коридор.
Олафу показалось что внизу мелькнула какая то тень. Он присмотрелся. И действительно, внизу, в парке, он заметил пару светящихся точек. Это явно были чьи то глаза. И судя по расстоянию между ними, это существо было никак не меньше льва. В сторонке загорелась ещё одна пара глаз. Похоже, сад неплохо охранялся в ночное время. Олафу, по крайней мере, расхотелось выбираться отсюда пешком. Да этого и не требовалось. Он был благодарен Лютику, за такой оригинальный способ доставки. Твари внизу между тем помалкивали, продолжая наблюдать за ним, и ждать, когда он свалится в их дружелюбные объятия, как зрелый плод. Но Олаф решил не давать им такого шанса.
Окно, естественно было заперто. Да он и не ожидал другого. Олаф достал из сумки на животе присоску; прилепил её к стеклу, достал резак с крохотным алмазом, и в лучших грабительских традициях вырезал из окна круглый кусок. Резак при этом издал негромкий скрип, но в царящей тишине Олафу показалось, что он разбудил весь город. Олаф потянул за присоску, и морщась от производимого шума, стукнул по вырезу деревянной ручкой резака раз, другой, третий… Круг с тихим звяком отделился от остального стекла, образовав дыру, гостеприимно приглашавшую внутрь. Олаф убрал стекло, вместе с инструментом обратно в сумку. Затем, просунув руку в дыру, нащупал задвижки, и открыв их, распахнул окно. Несмотря на произведенный шум, который, по мнению Олафа, должен был перебудить окрестности, всё было тихо. Он сел на подоконник и долго прислушивался. Успокоенный, он выскользнул из верёвочной петли, и поставил копыта на мягкий, ворсистый ковёр, покрывающий пол в коридоре. Олаф, дёрнув верёвку условным знаком, дал знать Лютику что всё в порядке. Тот, приземлился на крышу, и затихарился там, ожидая сигнала к вылету.
Олаф, оказавшись в коридоре, огляделся. Свету внутрь проникало совсем чуть, если не сказать, что было тут так темно, что хоть глаз выколи. Это было предусмотрено. Он вынул склянку с зельем ночного видения, употребил его и мир обрёл, если не краски, то по крайней мере видимость. Должно быть так кошки видят ночью – одни серые контуры. Двери в этом коридоре были две, в разных его концах, и сперва это сбило Олафа с толку. Лина говорила что зал с аквариумами занимает в этом крыле этаж целиком, но откуда ей это было знать точно? Ему не хотелось бы открыть по ошибке дверь в спальню прокурора. Особенно, учитывая его привычки.
Раздумывать можно было долго, и Олаф наугад открыл ту, что была справа. Дверь бесшумно распахнулась, выпустив в коридор звуки царящей за ней жизни… Преимущественно подводной. Тихо шумели насосы, качающие как воздух так и воду, бурбулили пузырьки воздуха струйками возносящиеся к поверхности аквариумов, что то шебуршало и пощёлкивало. Журчал фонтанчик в центре зала. Олаф, юркнул внутрь, прикрыл за собой дверь, чтоб наружу не доносился шум и осмотрелся. Вдоль стен, на столах, стояли аквариумы. Они подсвечивались различными оттенками синего, зелёного, жёлтого цвета. Подсветка эта, смешиваясь, заливала зал бледным, потусторонним светом.
Олаф крадучись пошёл вдоль аквариумов, рассматривая их содержимое. Дом был построен добротно, и паркет не скрипел под его весом, жалуясь на свою судьбу. Чего только тут не было… Рыбы всевозможных размеров и цветов, водоросли, кораллы, и прочее экзотические существа как животного, так и растительного мира, названий которых он даже не знал. Тут Олаф подумал, что он, в общем то не знает, как выглядит золотая водоросль. Судя по названию, она должна была быть золотого цвета, и расти под водой. И это всё. Тут же, подводная флора была широко представлена как сравнительно обычными видами, так и разной экзотикой. Было тут что то вроде дерева бонсай, с шевелящейся бахромой, вместо листьев, что то похожее на живой, пульсирующий мозг, кожистые трубки с шишками на концах, растение с щупальцами вместо стеблей… И много чего ещё… Увидя же, наконец Её, он понял что беспокоился зря. Золотая водоросль, точнее водоросли, росли в самом большом аквариуме у дальней стены. Широкие ленты, золотого цвета, степенно колыхались под внутренним течением, словно были они из тончайшего шёлка. При этом под золотистой подсветкой, блестели они так, как будто их отлили из этого благородного металла. Олаф остановился, залюбовавшись ими. Но в аквариуме жили не только водоросли. В нём плавали рыбы, небольших размеров, и весьма неказистые на вид, но с такими мощными зубастыми челюстями, что становилось понятно – вегетарианцами они не были ни секунды своей жизни.
Олаф, для пробы, сунул в воду кончик мизинца. Ближайшая рыба живо заинтересовалась предложенным угощением, и бросилась к пальцу. Олаф моментально отдёрнул кисть.  “Фига себе”, - Подумал он. – “Пираньи - мутанты”… Рыба, обманутая в своих лучших ожиданиях, пометалась у поверхности, и успокоилась, смотря сквозь стекло на минотавра.
Олаф огляделся в поисках подсказки. Решение пришло неожиданно, и отдавало садизмом. Он отошёл к чаше фонтана. В ней тоже плавали рыбки, в основном золотые, но Олаф заметил там крупную, килограмма на два, форелину. Рыбы спали, замерев у дна, и едва шевеля жабрами и плавниками. Олаф, медленно – медленно, сунул в воду руку, медленно, что б не спугнуть, подвёл её к рыбине, и резко схватил, выдернув отчаянно затрепыхавшийся улов из воды. Чаша фонтана казалось вскипела. Рыбы, в испуге, заметались по ней, едва не выпрыгивая наружу.
Олаф вернулся к аквариуму с пираньями. Ему почему-то было жаль эту форель, хотя он не мог точно сказать, сколько её товарок он съел за свою жизнь. Он выпустил её в аквариум. Форель, почувствовав свободу, стрелой метнулась ко дну, и забилась в дальний угол. Пираньи же, опешив по началу от такого сюрприза, направились к ней, устанавливать взаимоотношения, главной повесткой которых был продовольственный вопрос. И пока они были заняты, Олаф, сунул руку в воду, и вырвал несколько золотистых лент. Все он брать не решился, не собираясь слишком озлоблять их хозяина. Он положил их в баночку, в которую предварительно зачерпнул воды из аквариума, плотно закрыл её крышкой и убрал в сумку.
- Дело сделано. – Тихо сказал он пираньям, но тем было всё равно.
И тут Олаф спиной почувствовал чей то взгляд. Вдоль хребта побежали холодные мурашки. Он обернулся. Посреди зала колыхался призрак. Это было классическое привидение, в белом саване, с чёрными дырами вместо глаз и рта. Оно жутко завыло замогильным голосом, и вытянув вперёд руки, двинулось к Олафу. Олаф пискнул как новорожденный птенец. Раньше он и не подумал бы что может издать такой звук. Призраков, он в принципе не боялся, но уж очень неожиданно было его появление, да и Олаф в эти минуты был слишком напряжен, ожидая всяких подвохов. Сердце у него бешено заколотилось в грудной клетке, отбивая чечётку о рёбра, ноги распрямились, подстёгнутые выбросом адреналина, словно поршни – гидравлической жидкостью, и Олаф, как ударенный током, прыгнул в направлении выхода. Тихарится было поздно. Простучав копытами, он выбежал из зала в коридор, и бросился к открытому окну. Призрак, просочившись сквозь стену, поплыл за ним, подвывая. Олаф, в несколько шагов, оказался у окна. Схватившись за верёвку, и поставив ноги на петлю, он прокричал наверх:
- Валим отсюда!
Лютику повторять не пришлось. Он уже почуял, что внизу не всё в порядке. Он резко взлетел, выдернув Олафа из окна, словно редиску из грядки. Олаф, при этом больно задел рогами раму, и чуть не вынес её вместе с собой. В окнах особняка загорались огни, но было поздно. Лютик с Олафом на буксире улетал прочь, поднимаясь всё выше и выше. Лишь призрак некотрое время преследовал из страшно завывая, и строя рожи… Потом и он отстал.
- Ну что? – Спросил Лютик Олафа сверху.
- Порядок! Она у меня! – Прокричал Олаф ответ.
- Отлично! – Ответил пегас. – Сейчас, за стеной сделаем пересадку, заберём всё, и по домам…
- Да! – Ответил болтающийся на верёвке минотавр. – Назад, к нормальной жизни… Лютик! – Продолжил он.
- Что?
- Спасибо тебе! Без тебя бы у меня ничего не получилось. Я твой должник по жизни. Если что, обращайся!
- Да ладно. – Ответил тот. – Мне самому было интересно. Давненько я так не развлекался…
На фоне встающей из за горизонта ущербной луны удалялись два силуэта. Нижний летел стоя, балансируя на одной ноге, стоящей в верёвочной петле, и одной рукой держась за верёвку. Полёт его больше не пугал…