ДНЕВНИК ДЮМАНКИ
15.04, понедельник.
Разбудил кот: орал, носился кругами, нарушал ночной покой. С пятой попытки сшибла его подушкой с занавески, с восьмой – закинула к родителям в комнату. Пусть порадуются, они до девяти утра спят, а мне в шесть подниматься.
Через пять минут решила всё-таки встать раньше обычного – какая мелочь, всего на полтора часа! – встала и пошла чистить зубы, но запнулась о какое-то тело у порога комнаты. Тело ругнулось. Я уже хотела дать телу пинка, но сообразила, что это, наверное, отец спасся от кота. Перешагнула через тело и добралась-таки до ванной.
В школе опять полный бардак. Половина класса не понимает моей манеры одеваться – тоже мне, Диоры. Ещё одно посягательство на мою обувь – и я покажу им, что я таскаю в сумке для гольфа, и покажу прямо на уроке. Предложила одному особо назойливому прогуляться со мной после уроков в отдалённом и безлюдном скверике. Обещала научить его хорошим манерам. Он прибалдел, но согласился. Друзья прикалываются: «Что, опять поспорила по поводу одежды?».
Кот утихомирился, теперь спит. Что с ним, интересно, было? Ладно, разберусь по возвращению – иду учить этого остолопа хорошим манерам. На всякий случай возьму с собой две шпаги – мало ли, сколько народу соберётся...
16.04, вторник.
Народу собралось довольно. Хотелось бы написать, что ушло в два раза меньше, но совесть не позволяет. Все живы и полны уважения к нам – настолько полны, что неделя обещает быть спокойной. Но ничего. Ничто не вечно.
Сегодня с утра матушка припёрла меня к стенке, и, направив мне в грудь указующий перст, вопрошала:
- Зачем ты вчера напоила кота хересом?!
Я отбивалась, как могла и чем могла, в результате удалось ретироваться, сказав, что я хотела послушать, как кот споёт мне про чёрный пруд. По моим словам выходило, что кота этой песне я учу уже давно, но для её исполнения коту не хватало всего ничего – хорошей дозы алкоголя. Я успела бежать раньше, чем матушка поинтересовалась, спел ли кот. Почём я знаю?! Я его не поила.
Во время того же разговора выяснилось, что отец дома не ночевал. Вопрос: о чьё же тело я споткнулась на выходе из комнаты?
В учебном заведении всё как обычно: треть класса учится, треть класса играет в морской бой, треть слагает монументальную балладу «О бедном гасконце замолвите слово». Балладу мы слагаем вот уже шестнадцать уроков подряд – я считала. Пока что главная трудность в сложении баллады заключается в том, как поместиться вчетвером за одной партой.
Вернулась сейчас с урока фехтования - ей-богу, с ежедневных тренировок я возвращаюсь живее! Шикарное упражнение: выпад – закрыться, выпад – закрыться... И так до конца зала.
17.04, среда.
Всё утро приводила сапоги в порядок, а то по ним можно было подумать, что я принимала грязевые ванны не снимая обуви. Так как сапоги были уделаны почти до верху, а высота их позволяет переходить реки вброд не замочив ноги, я проканителилась до восьми утра. Едва не опоздала в школу – вот позор был бы!
Школа встретила меня сообщением о вызове к завучу. Чего мелочиться? Вызвали бы сразу к директору.
В заведении под названием «У завуча» меня спросили, что это значит. Я бы в жизни не поняла, о чём речь, если бы мне при этом не сунули под нос колоду карт. Я ответила, что это карты. У меня визгливым тоном поинтересовались, что эти карты делают в школе. Я ответила, что в них, очевидно, играли. Меня тем же тоном спросили, почему в школе играли в карты, если азартные игры на её территории запрещены. Я сказала, что ничего об этом не знаю, и вообще, какого чета все драки, пьянки и азартные игры в учебном заведении следует валить на меня?! На меня посмотрели квадратными глазами, спросили, кто тут главный мушкетёр и отпустили. Я в шоке.
Кот ходит кругами вокруг серванта – требует ещё хереса. Я послала его на... На херес.
18.04, четверг.
Появился отец – остаётся только гадать, где он пропадал всё это время. По моему глубокому убеждению – в командировке, но чёрт его знает...
Отче с порога спросил, как продвигаются дела на фехтовальном поприще. Я предложила ему проверить, но благоразумно отказался. Ну и правильно – нечего судьбу искушать.
В школе кто-то под меня явно подкапывается и есть подозрение, что вчерашняя аудиенция с завучем тоже его грязных лап дело. Но сегодняшнее уже ни в какие ворота не лезет! На уроке английского кто-то подменил кассету в магнитофоне и поставил его на полную громкость, так что когда наша дорогая мисска нажала на кнопку, по классу пронеслось в прямом смысле этого слова сногсшибательное «Пора-пора-порадуемся...». Все подозрения на мне, а я не только в глаза этот магнитофон не видела – я ещё и поклонницей российской экранизации не являюсь... Впрочем, я вообще не поклонница экранизаций. Тем не менее, за кассету влетело именно мне. Ну, всё. Узнаю, кто против меня злоумышляет – пойдут клочки по закоулочкам.
Кот опять пьян – подозреваю, что без отца тут не обошлось. Орёт благим матом (кот, а не отец), по мелодии действительно сильно напоминает песенку про чёрный пруд. Пробовала подыгрывать на гитаре – в ноты не попадает, но аккорды очень похожие. Отец весь вечер восхищался музыкальными талантами кота и дочери, всё повторяя, как же дочь выросла. Либо он только что это заметил, либо купил новые очки.
19.04, пятница.
Монолог тренера: - Ну кто так защищается? Нет, кто так защищается, ты мне скажи? На что пошли полгода учёбы?! Никуда не годится! Давай, смелее!.. Да, так, ещё... Нападай!.. Вот, уже лучше... Коли! Нет, ну кто так колет, ты мне скажи, а? Вот, так нормально... Ещё... Смелее! Что ты как дохлая курица на воздушном шаре? Да, вот так! Ага, так лучше... Вот! Отлично! Молодец, можешь снять повязку с глаз...
Ничего, завтра хоть короткий день учёбы и всё, выходной. Но сегодня меня едва не убил физрук – кто-то покрасил спортивного «коня» в жёлтый цвет. Клянусь всем святым и не святым – это не я! Но попробуйте принести такую клятву мужику, который, брызжа слюной, медленно, но верно прижимает вас к стенке...
Я уже совсем, было, решила, что наступил последний день моей бренной жизни, и попыталась перед скорой и, наверное, весьма болезненной кончиной утешить себя мыслями о том, что мир – это склеп, как вдруг по коридору пронёсся вопль в духе «Один за всех и все на одного» и за спиной физрука возникли трое моих соратников на поприще дюманства. Если одной хрупкой девушки для бывшего тренера по боксу, было, может быть, слишком мало, то четвёрки далеко не полностью женского пола и весьма воинственного вида для него резко сделалось слишком много. Он раздумал меня убивать и ушёл за скипидаром – как я понимаю, отмывать «коня».
Но баллада о бедном гасконце у нас что-то застопорилась. Решили завтра после уроков исправить это дело старым проверенным способом: закрыться вчетвером у меня в кладовке и посмотреть, много ли там крыс...
20.04, суббота.
Даже в этот короткий учебный день подкоп под меня не прекращается. На моей парте кто-то выцарапал ножом «Один за всех и все за одного!». Кто – не знаю, но уж точно не я. Ребята посмотрели на это диво и предположили, что у нас завёлся какой-нибудь неохваченный техническим прогрессом дюман. Я бы и рада верить в это, да только уж больно много шишек обеспечивает мне этот маньяк. Надпись, пока учителя не заметили, пришлось не без сожаления закрасить лаком для ногтей.
По приходу из школы выгнали моих родителей из дому (отправили к дружественным родителям) и после небольшой кулинарной прелюдии (готовка) уселись со стаканами и блокнотами вокруг стола и начали творческую деятельность. Ей-богу, Сан Саныч нас бы понял! В общей сложности уничтожено было:
Суп гороховый «Пир духа» – одна кастрюля.
Картошка тушёная с мясом – одна кастрюля.
Селёдка в шубе – одна салатница.
Салат имени Кромвеля («Оливье») – одна кастрюля.
Фирменное блюдо «Ужас Портоса» (на самом деле – вполне приличная курица) – одна штука.
Торт «Жертва святой инквизиции» («Чародейка») – одна штука.
Десерт «Засуха в Бургундии» (изюм) – четыре тарелки.
Коктейль «НаперегОнки» – один миксер.
Водка «Царская» (не путать с «царской водкой») – одна стопка, тщательно разделенная на четверых.
Вино «Ах, Изабелла!» - две коробки.
Коньяк «Радость попугая» («Арарат») – полбутылки.
Коньяк «Самус» («Camus») – всё, что нашли.
Бутылки от пива «Рукоятка» («Efes») – шесть штук (мы их разбили о стену кладовки).
Подозреваю, что это не полный список того, что пало жертвой наших творческих порывов. Однако оно того стоило! Баллада о бедном гасконце нами закончена. Осталась только окончательная её редактура, но концовка готова уже сейчас:
Продолжать мы можем бесконечно,
Без сомненья, тема эта вечна,
Может быть, мы за перо возьмёмся снова
И покуда светит солнце
Мы за бедного гасконца
Не одно ещё замолвим слово.
Помимо этого была написана совершенно побочная и никем не предвиденная баллада «Как виконт де Бражелон пил тройной одеколон», написанная односложными стихами (зачёркнуто) двустишиями, с рифмами, достойными полиглотов. Там засветились, наверное, не самые цензурные высказывания на английском, немецком и французском языках, а под последний стакан «Изабеллы» кто-то из нас отличился даже испанским выражением, вот только хоть убейте – не помню, кто. Точно не я.
После творческих изысканий меня едва не запели в кладовке, но вовремя передумали и завалились спать на моей кровати. Поперёк. Для справки – у меня кровать-чердак.
21.04, воскресенье.
Пишу левой рукой, посему за почерк не отвечаю. Но наклон у меня вправо – я не повторяю чужих ошибок!
Сегодня в семнадцать часов утра мы встали, поразмялись, сломали одну рапиру и две зубные щётки, поели, перечитали балладу, оделись и ушли гулять. Гуляли до девяти часов дня, пока не повстречали тех самых остолопов, которых в понедельник учили хорошим манерам. Очевидно, мы их так и не научили – они опять за своё. И что им не нравится моя обувь?! Между прочим, если наступит голодный год, то уже из одного сапога можно сварить наваристый суп на толпу верующих!
Стратегическое преимущество было на их стороне – они учли, что у нас нет с собой шпаг, а мы не учли, что их в два раза больше. Долгая и кровопролитная гонка по крышам гаражей и автомобилей завершилась в отделении милиции. То есть она бы завершилась там для меня одной, но друзья, очевидно, решили, что бросать меня на произвол органов правопорядка – это не по-товарищески, и составили мне компанию. Из отделения мы выбрались ближе к полуночи, сказавшись невинными жертвами и назвавшись первыми пришедшими в голову именами... Меня записали армянкой по национальности, и я не решилась просить поставить апостроф.
Теперь пора ложиться спать... А завтра на подвиги. С растяжением. У нас это называют «синдром Айвенго».
22.04, понедельник.
Проснулась от воя будильника. Через пять минут поняла, что это не будильник воет, а кот. Либо он нализался хереса, либо отошёл от субботнего «Самуса».
Некоторое время я лежала в постели и смотрела в потолок, прикидывая, что скажут друзья учителям, не явись я в школу. Ветрянка в наше время не катит, что же тогда – птичий грипп?
Под конец решила в школу всё же идти. Растяжение связок – это мелочь, и потом, я сама виновата, нечего практиковать такие экстремальные способы залезания на гаражи – с руки. Чувствую, напрасно я это сделала...
В школу опоздала – позор на мою рыжую голову. Пришла, постучала в дверь, просунула в класс голову со словами «Можно войти?»... Немая сцена. Затем реплика учителя:
- Ну, вот она, какая ещё скарлатина?
Та-ак, думаю, под меня и сегодня явно роют яму. Ну, попадись мне этот экскаватор... На физиономиях друзей – полнейшее непонимание, сто против одного, что они тут не при чём. На лицах некоторых личностей, кстати, тоже недоумение – они явно полагали, что меня уже нет в живых.
Ладно, вхожу. Мне кивком приказывают сесть. Иду к своей парте, думаю, что что-то не так, но тут земля вдруг уходит из-под ног, пол прыгает мне в лицо, и я понимаю, что лижу ничком на полу, потому что кто-то очень ловко ухитрился натянуть в нужный момент рыболовную лесу...
Нет, однозначно, как только я поймаю автора этих «случайностей», я обойдусь с ним по всей строгости. Повешу, утоплю, отрублю голову и замурую заживо! Так, для надёжности.
Отец притащил пять бутылок хереса. Спросила, зачем ему. Он сказал, что для кота. А кот и так берёт такие ноты, что орган отдыхает.
23.04, вторник.
Начала независимое расследование с целью выяснить, кто же обеспечивает мне столь нескучное существование. Начала с учителя, но он так и не смог конструктивно ответить, кто же вякнул про скарлатину. Ну, думаю, ничего, не смертельно. Но это какой-то неуловимый мститель! Его четверо ищут по всей школе, а он не только всё ещё не раскрыт, но и ухитряется писать в моём дневнике красной пастой «Всё, что сделал предъявитель сего...». Физрук сегодня чуть не упал, узрев «сие», предъявленное мною по первому требованию. Ну, попадись мне этот шутник! Кстати, подпись в дневнике тоже стояла, но физрук не знает, кто такой Ришелье. Я, естественно, решила исправить этот вопиющий факт и прочитала безграмотному бывшему боксёру адаптированную лекцию о – буквально – жизни и творчестве Армана дю Плесси. Я старалась быть краткой – пары физкультуры и обеденной перемены почти хватило...
В рамках возмещения физических нагрузок, которых мы были лишены на физкультуре, мы вчетвером взяли шпаги и разыграли несколько партий... Прямо на алгебре. Смею ли я после этого утверждать, что кто-то строит мне козни?
Учитель фехтования сегодня сказал, что я начинаю походить на человека. Я спросила, хорошо это или плохо, но он не ответил.
Кстати, фехтовать пришлось левой рукой. Всё! Больше никогда не полезу на гаражи.
Отец попытался накормить меня скелетом тушёной курицы... Нет, не так: тушёным скелетом курицы. Я ответила, что уважаю старость, но не в варёном, не в жареном, не в тушёном, не в маринованном, не в солёном, не в сушёном, не в мочёном и даже не в копчёном виде.
24.04, среда.
Вчера часов в двенадцать я села за редактуру баллады о бедном гасконце. Часов в шесть я из-за неё встала. Часов в восемь пошла в школу. В нечищеных сапогах!
Пришла, села, легла. К обеду меня разбудили. Оказалось, что за это время кто-то успел жирно вывести на доске «Один за всех и т.д.». Ну очень жирно. Думали – мелом, а оказалось, что корректором. Куда в это время смотрел весь класс, для меня осталось загадкой. Может быть, они под меня все вместе подкапываются? Содрогнувшись от этой мысли, я пошла отмывать доску. Надпись-то смыть удалось, но доска приобрела оттенок родившейся в лесу ёлочки в английском тумане.
Дома родители впервые за последние пять лет потребовали дневник. Я в некотором шоке спросила, зачем им. Они ответили, что хотят ознакомиться с моей успеваемостью. Подавив желание принести им подшивку дневников начиная с пятого класса, я рассталась с требуемым документом.
Через час отец зашёл ко мне в комнату с ремнём в руках. Я спросила, чего ему нужно. Он сказал, что сейчас будет меня пороть. Я невозмутимо сняла со стены обломки рапиры и сказала, что буду сопротивляться до последней капли крови. Подумала и добавила, что его крови.
Тогда отец положил передо мной мой собственный дневник:
«На уроке литературы читала книгу» («Виконт де Бражелон», второй том.).
«Явилась на урок физкультуры в форме!» (Ну да, в лазоревом казакине).
«Ув. родители! Прошу отучить Вашу дочь от вредных привычек! Учитель истории проиграл ей в карты свою зарплату на два месяца вперёд!»
«Не знакома с Гоголем»
«На уроке ругалась матом» (Теперь «херес» - матерное слово. Дожили).
«На уроке информатики обсуждала водоёмы» («Чёрный пруд»).
«На уроке английского языка ругалась по-немецки» (действительно, как это я не сообразила, что на этом уроке можно выражаться только по-английски?).
«Пила на обеденной перемене».
«Рисует на уроке! Ув. родители! Прошу повлиять! Учитель живописи»
«В тетрадях пишет стихи. Ув. родители! Научите дочь изъясняться прозой!»
«Хамила учителю географии» (А именно – сказала, что разбираюсь в картах лучше него).
«Ув. родители! Объясните Вашей дочери, что вызывать на дуэль учителя английского – глупо!». Моя приписка: «Ув завуч! Объясните Вашим подчинённым, что отзываться об Атосе плохо – смертельно!». Ответ завуча: «Ув. родители! Прошу обратить внимание на эту запись!». Моя приписка: «И на тупость завуча заодно».
После прочтения последней записи отец сказал, что завтра идёт в школу. Выяснять, как он выразился, чем там занимается его дочь. Я ответила, что это, во-первых, бесполезно, во-вторых, опасно, а в-третьих, я сегодня устроила небольшой взрыв в кабинете химии, так что нечего ходить по развалинам. Отец поверил и сказал, что меня следует пороть. Я ответила, что если он будет так себя вести, я уйду в монастырь. Отец подозрительно на меня посмотрел и спросил, всерьёз ли я говорю. Я заявила, что мир – это склеп и что пора бы уже принести жертву Господу. Потом открыла шкаф и стала собирать вещи.
К полуночи отец передумал идти в школу, а я – в монастырь.
25.04, четверг.
Я закрыла кота в кладовке наедине с бутылками хереса. Так как все бутылки были закрыты, я наивно предполагала, что кот жестоко разочаруется в выпивке. Как бы не так. Когда через два часа из кладовки донеслись воющие звуки, напоминающие мелодию пресловутого «Пруда», я осторожно приоткрыла дверь... Кот сидел где-то в районе потолка, на полках царил погром, на полу лежали осколки бутылок. Луж не было! В общем, «выражаясь словами древнего поэта, смерть и запустение царили здесь, словно на поле брани» (с).
Кот свалился на меня со всем своим набором рыболовных крючков. Как раз в тот момент, когда я одной рукой пыталась навести порядок в кладовке, а другой размазывала по себе кровь, в дверь позвонили. Это ребята пришли – они, кажется, напали на след нашего «неуловимого вредителя».
Слава Богу, есть друзья! Без них я бы не справилась. Они надрали коту уши, а мне едва не намылили шею, но я вовремя заявила, что кровь и просто водой хорошо смывается. В пог... То есть в кладовке относительный порядок мы навели (то есть выкинули всё, что не подлежало восстановлению).
А в школе было что-то подозрительно тихо. Одно из двух: либо этому «неуловимому» надоело, либо он готовит масштабную подлянку. Посмотрим... Кто кого.
26.04, пятница.
Ура! Мы уже почти выяснили, кто этот неуловимый, который так старательно портит мне кровь в последние две недели. Подозреваемый есть. Всё должно решиться завтра.
Однако моей грустной участи эти оперативные изыскания мало помогли: родители вызваны в школу. Правда, ни отец, ни мать об этом не знают: я дала классной руководительнице честное слово – а слово есть слово! – что убьюсь об заклад, но приведу кого-нибудь из родителей в учебное заведение. Теперь изобретаю, что делать. Придумали, вот ещё – профилактические беседы в субботу!
А всё из-за того, что меня застукали в разгромленном – я не преувеличиваю! – кабинете русского языка, стены которого завешаны портретами русских писателей. Вернее, были завешаны до сегодняшнего дня. Когда я вошла туда, от портретов оставалось не очень много. Большая часть их валялась на полу жестоко искромсанная, а на стене было баллончиком выведено: «На...й русских! Даёшь Дюма!». Я тихонечко осела на пол.
Разумеется, по шее получила я. Был ужасный скандал. И напрасно четыре голоса каноном доказывали, что я бы ни в каком пьяном бреду такого не сделала. Я очень уважаю гениев своей родины, а, кстати, именно нежно любимому мною Л.Н. Толстому и досталось круче всего. По-видимому, это был личный счёт «неуловимого» - месть за слишком объёмные произведения.
Но именно это и помогло вычислить преступника. Ну-ка, кто у нас увлекается граффити – баллончик! – и ненавидит Толстого? То-то и оно... Завтра, подумаю об этом завтра... А уже в понедельник у меня день рождения. Отличный подарок!
Кстати, один из уцелевший портретов я под шумок умыкнула. Чехов. Полноценная компенсация морального ущерба! На стене в моей комнате он смотрится очень хорошо – в компании с Дюма, Мольером и... Ну, чего греха таить – Ришелье. С последним они даже чем-то похожи. Родители уставили на эту «выставку» квадратными глазами и спросили, по какому принципу подобрана коллекция. Я объяснила, что все упомянутые лица – драматурги. Отец очень долго неверящими глазами смотрел на кардинала. Я не стала ему растолковывать. Кому надо – тот поймёт.
Учитель фехтования посмотрел на нашу команду и сказал, что мы ему кого-то напоминаем. Я спросила, чем – может, умением обращаться с оружием? Он ответил, что обувью. Он явно нарывается на моё внимание к тренировкам...
27.04, суббота.
Троекратное ура! Заговор раскрыт! Впрочем, как это просто – можно было сразу догадаться! Виновен тот самый нахал, который пятнадцатого апреля получил шпагой по зубам!
Разумеется, он получил по зубам ещё раз. Как следует. Ногой.
Но всё это мелочи, по сравнению с тем, как конгениально я выкрутилась с вызовом родителей в школу! Я привезла бабушку из пансионата. Бабушка, к сожалению, в маразме, но вид у неё очень бойкий и деловой. Сочувствую директору и его компании – они будут до ночи объяснять ей, как меня зовут и что я сделала.
Весь класс готовится к моему дню рождения. Ожидается бал и званый ужин; любители всего этого как всегда начнут в школе, а закончат у меня дома. «Всё это» обещает литься рекой, то есть обещает не «всё это», а мои дорогие родители. И кот.
Мы уже составляем список необходимой атрибутики хорошего праздника. Я не Александр Дюма, да и разрешения на охоту у меня нет, так что большую часть съестного придётся купить. Но пирог мне обещали! С курицей! Правда, матушка после такого заявления удивлённо воззрилась на меня и спросила, а как же десерт? В ответ я со словами «Вот так!» вручила ей каталог десертных вин.
Кот за неимением хереса раскокал бутылку портвейна. Бутылку нашли, портвейн – нет.
28.04, воскресенье.
С утра готовили предстоящее торжество. Окончательно выправили балладу о бедном гасконце. Собрали и тщательно спрятали у меня в кладовке такое количество спиртного, словно намеревались поджечь Лувр. Закрыли кота в сортире, предварительно убедившись, что утопиться в унитазе ему не удастся. Запаслись фейерверком. К двум часам дня выдохлись на хозяйственной почве, и пошли отдыхать на протаявший уже теннисный корт. Встали пара на пару и пошли стенка на стенку. В теннис мы играем, честно говоря, как ёжики в футбол, но сколько удовольствия! Мне едва не засветили мячом в лоб – и ещё вчера это показалось бы мне «подкопом»...
Вернувшись ко мне домой, мы нашли кота на карнизе. На том же карнизе висели повешенные за шнурки кроссовки «Адидас». Я уже начала подозревать, что выбравшийся из сортира кот совсем обалдел, и ему свихнула мозги песенка про пруд, но отец разъяснил мне ситуацию: оказывается, кроссовки сушились, а то спасался от справедливого возмездия, так как постирана спортивная обувь была не без его вины.
Ну, всё, спать! Завтра тяжелый день... Нет, тяжёлый день будет послезавтра.
30.04, вторник.
Итак, отчёт за вчерашний день.
Начали мы с самого утра. Друзья зашли за мной, и мы вчетвером шли в школу, насвистывая какую-то песенку. В классе нас уже ждали...
Премьера баллады «О бедном гасконце замолвите слово» состоялась в этот день. Баллада имела оглушительный успех. Настолько оглушительный, что, думаю, теперь на коллегии встанет вопрос о нашем поведении. Но какая разница?
После небольшого гудения в школе, отправились домой. Родителей удалось выпроводить, так что вечер никто не портил. Четно говоря, затрудняюсь перечислить, что мы ели и сколько пили. Но пирог точно был! Ведь мы выкали в него свечки... И ребята на полном серьёзе спрашивали меня, хорошо ли пропеклись верёвка и кляп. В кинжалах они почему-то не сомневались...
Бал не бал, но танцы мы устроили. Сотрясался, наверное, весь дом, при чём не столько от топота, сколько от музыки. А вот и нет, рок я терпеть не могу. Это была классика в сочетании с хорошими колонками. Под третью бутылку кто-то начал подыгрывать на скрипке – на первом этаже разбились два стекла.
Потом пошли во двор с фейерверком. Салют был такой, что одни соседи вызвали пожарную команду, а другие – милицию. Как позже выяснилось, они решили, что это фашисты пришли.
Спасаясь от двух служб сразу, мы укрылись в квартире. Выключили музыку, погасили свет, чтобы ничем не выдать своего присутствия. Для освещения зажгли свечи – их у меня, благо, всегда полно – и принялись за сладкое. Но я не люблю сладкое, по этому я пила полусладкое.
Дальше вытащили гитару и стали под неё петь. Чаше всего звучала песенка про чёрный пруд, из которой неизбежно делается вывод, что жену граф утопил. Самая та песня для попойки. По-моему, её ещё никто не пел в трезвом виде, включая попытку записи для фильма.
Дальнейшее я помню смутно. Вроде мы пили сначала за меня, потом за нас, потом за Дюма, потом не за, а вместо (в соответствующем количестве). Потом пришёл кот и пожелал выпить за Атоса. То есть это мы по его выражению лица догадались, за кого он хотел выпить. Налили коту, чокнулись сами, и стали пить за всех мушкетёров по очереди. Судя по тому, сколько выпили – почтили своим вниманием весь полк.
Потом кто-то из наших, точно не помню, кто, пытался чокнуться с портретами в моей комнате. Но портреты остались безразличны к его чистосердечному предложению. Тогда бедняга долго и жалобно ныл перед огромным постером, изображавшим кардинала: «Ваше Преосвященство, выпьем, а? За Францию, за трагедии, за кошек... А, монсеньёр?..».
А потом мы пока-пока-покачиваясь гуляли по набережной, распевая нечто очень нетрезвое. Нас уже было только четверо – остальные, не закалённые долгими тренировками, заснули в квартире. И кот шёл вместе с нами: шагал впереди, хвост трубой, мяукая во всю лужёную глотку что-то про лилии.
)))) Я польщена (Голос за кадром: врёт и не краснеет!). Вот только, пожалуйста, не пророчте мне судьбу поэтессы - второй Ахматовой не будет!
