Спирит - месть Дикого Запада
Буланый жеребец уверенно вёл свой небольшой табун вперёд, двигаясь лёгкой рысцой, чтобы жеребята не отставали. Да, жеребята… если бы не они, конь давно рванул бы в галоп. Но приходилось рысить, часто останавливаясь. Спирит пережил уже не одного жеребёнка и инстинктивно стоял, пока неуверенный малыш напьётся тёплого маминого молока. А через полчаса начинал проситься другой. В итоге табун двигался медленно, слишком медленно.
Всё началось с того, как люди пришли на Дикий Запад. Первая попытка не удалась, и они предприняли вторую. Однажды на их любимом холме появились всадники и стали сгонять лошадей вместе. Кони хрипели, громогласно ржа, но верёвки всё равно захлёстывали их шеи. Тогда табун Симаррона потерял двадцать великолепных лошадей. Словили и соловую кобылу – его мать. Спирит тут же, как только кони успокоились, повёл их вперёд. Всё равно куда – лишь бы подальше от людей. Но они были повсюду. Казалось, двуногие напали на их участок в последнюю очередь – повсюду встречались фермы, и иногда он даже видел всадников. Они показывали на маленькую группу, и Спирит бросался вперёд, и бежал до тех пор, пока жеребята совсем не падали от усталости. Только тогда неутомимый жеребец позволял табуну пастись, сам стоя на страже. Ему было восемь лет – молодой возраст для лошади, но пришлось пережить такое, что порой его взгляд казался потухшим, а глаза бесцельно блуждали.
Через несколько недель бега табун нашёл долину, надёжно замаскированную в горах, с просторными занавешенными растениями пещерами. Лошади стали пастись и думать, что плохие времена ушли. Но Спирит чувствовал, что это не так. Несмотря на то, что зима прошла хорошо и под снегом оказалось достаточно высушенной травы, он всё ещё выглядывал из долины осторожно, осматриваясь. А весной у Грозы родился жеребёнок.
Он был светло-гнедым, с мягкой пушистой шёрсткой и живыми глазками, с короткой гривкой и хвостиком-морковкой. Спирит ночью рыскал вне долины, а когда вернулся утром, сразу же учуял пополнение, и, растолкав других и показав зубы, подошёл к малышу. Гроза ощерилась, прижав уши, так что близко он не подходил, но жеребёнка увидел. Малыш был похож на папу – такой же высокий и любознательный. Он мгновенно нашёл, откуда можно взять молоко, и с наслаждением сосал. Молоко иногда протекало изо рта и капало на грудь. Гроза тяжело встала и, подняв голову, всхрапнула. Это было предупреждением, что их надо оставить в покое. Лошади поспешно выбежали, подстрекаемые поднятым копытом Спирита, а сам он, всхрапнув, лёг рядом с Грозой и вытянул голову. Она принялась вылизывать малыша, а жеребец, прикрыв глаза, вспомнил, как вылизывала его мама…
Сигнал тревоги прозвучал неожиданно. Кони заржали, и раздались голоса. Люди! Спирит вскочил, оглядываясь. Гроза смотрела на него с тоской – жеребёнок еле умел ходить, и табун им не догнать. Конь вылетел из пещеры и заржал сигнал бегства. Лошади рванулись вперёд, прямо на людей. Весь поток им было не сдержать, да и не требовалось. Люди захлестнули пару сильных коней и перегородили вход, увидев жеребца. Прозвучало его имя. Спирит настороженно припал на задние ноги, готовый раздробить головы, когда всадники стали его окружать. Но верёвки неожиданно обвили все четыре ноги – и жеребец упал. Он даже не сильно сопротивлялся. Люди заглянули в пещеру и увидели Грозу.
- О, да тут сосунок!
Верёвки на секунду ослабли, но потом натянулись вновь. Послышалось тоскливое ржание, и Грозу вывели. Вслед за ней неуверенно шагал малыш.
- Буланого поведём сами. Остальных – в поезд.
И Спирита отделили от группы. Он мрачно поглядел на мучителя, который поддёрнул верёвку и тронул свою кобылу с места. Вопреки здравому смыслу, она была абсолютно спокойна, и, несмотря на произошедшее на её глазах, весела. Спирит настороженно всхрапнул, и она ответила тихим радостным фырканьем. Что?! Не беспокойся?! Жеребец зашагал, махая хвостом. Путь предстоял вроде недолгий.
К утру его привели на ферму. Конь с удивлением смотрел на кур и коров, разгуливающих по всему двору. На коновязи стояли лошади, и ещё несколько гуляли в леваде. Последних выгнали, и в эту же леваду запустили Спирита. Он тут же попытался перепрыгнуть, но лишь ударился копытами. Поносившись, жеребец стал шагать. Пена слетала с боков и капала изо рта, так что когда он повалялся в песке, то был порядком грязным. К его леваде приблизился человек, который кинул охапку сена и поставил три ведра воды. Жеребец большими жадными глотками осушил вёдра и только потом стал понемногу жевать сено. Спирит пришёл к выводу, что тут не так уж и плохо.
В полудень к леваде подошёл бледный человек в странной одежде – куртка, белые штаны и обтягивающие сапоги до колена. Он осведомился у того, что давал корм:
- Он откуда?
- Слышали про Спирита? Его два года ловили – и вот, перед вами.
- Красавец. В нём от арабов ничего нет?
- А кто его знает. Мустанг.
- Вот что… я хочу купить у вас этого коня.
- Да хоть даром берите. Его не заездить, будет шугаться.
- Вот и беру. К вечеру он должен быть на корабле.
Они ушли, а через полчаса шею захлестнула очередная верёвка. Спирит встал на дыбы, когда к нему вошёл этот человек. Двуногий протянул руку, в которой что-то лежало. Спирит настороженно протянул морду, отдёрнув. Человек настойчиво сделал полшага вперёд и что-то успокаивающе сказал. Спирит сделал ещё шаг и взял губами предложенное. Это был овёс, но жеребец никогда не ел его и сейчас вылизывал ладонь в поисках завалявшихся зёрнышек. За ещё три ладони овса он вышел из левады и сделал круг по двору. Потом человек неожиданно и резко кинулся к нему и застегнул что-то за ушами. Конь рванул на дыбы, пригнув голову, но недоуздок был уже надет. После нескольких минут упорства Спирит признал, что когда идёшь с недоуздком, тебе дают вкусности каждые шагов десять. Теперь он каждые десять шагов останавливался и ждал. Когда сзади поставили человека с кнутом, лакомство он стал требовать каждую сотню метров. Но жеребца удалось довести до фургона и привязать внутри, поставив ведро с овсом, смоченным в воде. Фургон тронулся с места, и Спирит стал копать ногой. Эти люди просто управляли им! Но среди овса он нашёл маленькие белые крупинки, очень вкусные, и кружки моркови, что окончательно примирило жеребца с неволей.
Его к ночи привезли в порт с гигантскими парусными кораблями. Жеребцу приходилось высоко поднимать ноги, чтобы не споткнуться о ящики, но даже это не уберегло его от пары ушибов. Настороженного и пугающегося прожекторов коня завели на палубу и привязали. Пока Спирит ел предложенную морковь, ему ловко забинтовали ногу. Жеребец опустил голову и закрыл глаза, думая, где же его непокорность. Но, хотя после такого великолепного ужина тянуло поспать, конь принялся оглядывать помещение. Это был большой трюм с довольно маленькими станками, между которыми было по два метра. В каждом стояло по лошади. Спирит, поговорив с гнедым апатичным мерином, узнал, что до этого отошёл ещё один корабль, полностью наполненный лошадьми, а они просто в него не вместились. Жеребец задумался – может, там был кто-то из его табуна? Вероятно.
Корабль плыл долго, постоянно раскачиваясь на волнах. Коней кормили и поили вволю, но всё равно большинство постоянно копали или пиаффировали, хотя рвануть в галоп. Через дня два, когда в трюме стало жутко вонять, их вывели наконец на воздух, причём Спирита в общей массе, не отделяя, как буйного. Все кони пригарцовывали и еле сдерживались от бешеной скачки. Спирита разыскал тот самый бледный человек, взял его за недоуздок и немного пошагал взад-вперёд. Другие лошади и этого были лишены. Поэтому, когда через три дня корабль остановился и спустили трап, гигантский табун понёсся вскачь. Люди, заранее знав про это, верхом стали разгонять лошадей по спешно построенным в порту левадам. Спирит попал в компанию жеребцов примерно семи-девяти лет и тут же, поддавшись общему настроению, стал ржать. Им охапками кидали сено, проведя шланги с непрерывно текущей водой, но всё равно не всем коням хватило. Но Спирит, привыкший к защите звания главаря табуна, быстро всех вразумил и отогнал от кормушек. Он вдоволь наелся сена, а потом выпил много воды, заев опять-таки сеном. И только после этого пошёл к углу левады.
Через час некоторых коней начали отлавливать веревками и выводить из левады, грузя в фургоны. Причём отбирали только определённых, долго высматривая и совещаясь. Взяли и Спирита, погрузив в коневоз вместе с пятилетним пегим жеребчиком, который всю дорогу жаловался на тяжёлую жизнь – раньше он был конём индейца. Спирит опять вспомнил о Грозе и гнедом малыше.
Их везли полдня, и к обеду завели в конюшню. Лошади никогда не видели конюшен, поэтому волновались. Им дали поесть, а потом около полусотни человек начали чистить пыльных лошадей. К Спириту зашёл старый знакомый.
- Тихо, тихо… я всего лишь почищу тебя!
Угощённый сахаром, жеребец не стал бегать от щётки. После чистки стала видна его блестящая шерсть, подчёркивающая развитые мышцы и тонкий сухой костяк. Кожаный недоуздок сменили на матерчатый, песочно-чёрный. Мимо него стали выводить лошадей – вывели и пегого. Некоторые через минут пять возвращались, но остальных не было видно. Наконец вывели и Спирита.
Он оказался на большом манеже, усыпанном песком. Жеребец, увидев гигантское количество людей, сидящих на трибунах, встал на дыбы и рванул в галоп. Но он был на корде, поэтому ничего страшного не случилось. В мегафон неслось:
- Буланый мустанг Спирит, жеребец, восемь лет, не заезжен. Начальная цена две тысячи долларов. Господа, кто больше? Посмотрите, какие мышцы! Это, несомненно, отличный конь! Так, три тысячи… пять!.. уже восемь!
Спирит тем временем перешёл в прибавленную рысь, и человек, взяв его под уздцы, побежал с жеребцом по манежу. Спирит, прижав уши, бежал необыкновенно высоко и широко, сам того специально не желая. Цена за него неумолимо и скачками повышалась, к концу круга подскочив до двадцати тысяч долларов.
- Раз… два… три… продано! Буланый восьмилетний Спирит продан за двадцать тысяч долларов – в два раза больше, чем самый дорогой скаковой жеребец до этого, Си Тзе Старс!
Спирит был испуган раздавшимися аплодисментами и опять рванул в галоп, что вызвало ещё больше шума. Его вывели на двор конюшни, и подошёл новый хозяин. Это был русоволосый высокий парень лет двадцати, одетый в костюм для верховой езды. Конюх почтительно протянул конец чембура.
- Берёте, мистер Джексон?
- Да, конечно.
Парень взяв предложенный конец, и Спирит почувствовал, что жизнь его изменилась навсегда. Он думал верно.
Его погрузили в фургон и привезли на ранчо в западной Англии; разумеется, он не знал своего местонахождения. Жеребца вывел Джексон – ему, правда, не подходило зваться по фамилии. Вскоре Спирит узнал и его имя – один из проходивших конюхов сказал:
- Мистер Дик, купили жеребчика?
- Да, мустанг. Слышал про Спирита?
- Кто ж про него не слышал. Легендарный конь…
- Он перед тобой.
- …! Ой, простите, мистер Дик…
- Сто раз говорил называть меня просто Диком. Я хочу сегодня опробовать его в работе, надо приготовить леваду.
- Хорошо.
Коня завели в светлую конюшню с просторными денниками, пол в которых был усыпан опилками, и оставили. Дик принёс ему полведра воды и немного сена, но овса не дал.
После обеда, часа через два, парень вошёл.
- Ну что, Спирит, пора тебе побегать под всадником!
Жеребец прижал уши, крепко стиснув зубы – он помнил, как в рот всовывали холодное режущее железо. Но парень неожиданно снял недоуздок и накинул верёвку за ушами – она свободно свисала – и распахнул дверь денника. Спирит в недоумении последовал за Диком.
В леваде парень снял верёвку с ушей и обернул её вокруг шеи. Пока жеребец настороженно следил за его руками, парень вскочил на него и коснулся боков каблуками. Спирит взбесился – рванул в карьер, встал на дыбы, тут же отлягнул в воздух… он козлил, быковал и свечил – но парень спокойно сидел. Когда конь устал и пошёл резвым, но ровным карьером, Дик слегка натянул верёвку. Спириту сдавило дыхание, и он автоматически перешёл в рысь.
- Молодец!
После этого конь отшагал круга три и был заведён в конюшню. Спирит стал головой в угол денника. Сегодня ему был преподан хороший урок – без седла, узды, шпор и хлыста покорили самого буйного жеребца Америки.
Назавтра Дик опять оседлал его и отрысил – Спирит чувствовал малейшие уклоны корпуса. Правда, бросался в другую сторону. Дик усмехнулся, делая вольт:
- Думаешь, что таскаешь? А мы тебя перехитрим… - и заложил крутой поворот направо, наклонившись налево и туда же натянув верёвку. После шага Спирит был отпущен на пастбище, откуда его утром забрали для очередной тренировки.
На этот раз его вывели на открытое пастбище, где паслись кони. Рысь прошла нормально – разве что Спирит постоянно ржал, подзывая лошадей. Вскоре за ними рысил целый табун, и конь выглядел довольным. После длительного шага Дик ещё раз выслал жеребца – и он пошёл в карьер!
Спирит бешено нёсся по прерии, на спине практически стоял невесомый всадник, верёвка незаметно исчезла с шеи, и за спиной мчался табун лошадей – и он был счастлив, как никогда!
Когда он увидел лошадей, которых выводили из фургона, сердце бешено застучало, и конь прибавил шаг. Это была пегая кобыла и гнедой жеребёнок…
Грозу и Кардинала (так назвали малыша) поставили в соседний денник, и теперь Спирит постоянно переговаривался с ними. Кардинал ничего не помнил о своей вольной жизни, а Спирит не стал напоминать, думая, что так лучше для молодого коня. Дик часто приходил и брал его побегать, но недалеко. Жеребец уже устал – каждый день одно и то же, когда парень зашёл к нему в денник с кучей непонятных ремешков и звенящего железа.
Конь удивлённо смотрел, как парень мнёт железо в руках, нагревая, и, окунув в воду, посыпает овсом. Сработал инстинкт: овёс – вкусно, посыпано овсом – ещё вкуснее. Спирит взял предложенный трензель, и тут же ремешок защёлкнулся за ушами.
Конь встал на дыбы, мотая головой, и отлягнул передними ногами. Железо невыносимо давило на рот, губы, вынуждая сдавать… жеребец пригнул голову, коснувшись груди, и стал осаживать в стенку, пытаясь уйти от холодного и неуютного железа. Одновременно он слизал языком весь овёс, и прикосновение холодного металла было ещё хуже. Будто потеряв сознание, он видел, как его голову держали, как жёстко надели седло и вывели в леваду, закрепив верёвкой…
Он понёсся, пытаясь раз не выплюнуть железо, так закусить его, и сбросить седло. Но оно крепко держалось и звякало стременами при каждом прыжке, раздражая коня ещё больше. Долго быстрее скакового коня носился Спирит по кругу, пока не остановился. С боков спадала пена, от разорванного железом рта капала кровь, а ноги дрожали от быстрой скачки. Он позволил сесть на себя и даже двинулся с места; и тут холодное железо ещё сильнее надавило на угол рта. Усталый жеребец пару раз откозлил, но на большее он не был способен, и через пару минут Дик продемонстрировал конюхам вялую рысь. Теперь он позвякивал шпорами, показывал хлыст и чувствовал себя хозяином – и Спирит понял, что доброта и заботливость были притворными. Хотелось заржать: «Кони! Чего же вы ждёте!», но лошади в конюшне были ослеплены хорошим уходом, как и Спирит до этого.
Теперь его стали брать каждый день. Долго бежал он без перерыва, разбивая копыта; удила задёргивали рот, на боках темнели следы острых шпор; конь же теперь был способен только на вялый шаг и медленный галоп. Он былого мустанга в нём остался только дух, просыпающийся и тут же затухающий в минуты самых страшных истязаний. Спирит стал уже обычной рабочей лошадью.
Однажды на жеребца надели недоуздок и вывели его во двор; подсекши верёвками, заставили лечь и связали. Конь лежал в путах, несчастный, исхудалый, а коновал рассеянно перебирал железными инструментами. Спирит напрягся, когда ветеринар стал возиться у него в паху, и при прикосновении железа попытался отбить. Но ноги были крепко привязаны к колышкам, и конь только понапрасну напряг все оставшиеся мышцы. Жеребец стерпел ещё несколько холодных прикосновений, прежде чем его тело пронзила невыносимая, нестерпимая боль.
Спирит отчаянно рванулся – раз, другой… на третий трещавшие верёвки вконец разорвались, и жеребец мгновенно вскочил на ноги. Он был готов к любому – кинуться со скалы, утонуть – лишь бы никогда не повторилась эта боль! Его стали окружать, расправляя лассо, и конь рванул не вперёд, а назад. Этого не ожидали, и Спирит, встав на дыбы, со всех своих оставшихся сил опустил копыта на голову коновала. Усмешка мужчины сменилась гримасой ужаса, и он обмякшим телом повалился на землю в луже крови. Жеребец кинулся вперёд, созывая всех коней – такой силы было его ржание, что лошади подняли головы на далёком поле. И Гроза с Кардиналом… Спирит заржал ещё раз, кружа на месте – над головой уже свистели лассо, но приближаться ещё никто не решился. Кони переглядывались, не веря его отчаянному ржанию – что может случиться, когда так хорошо? Тем не менее они, подчиняясь стадному инстинкту, побежали к жеребцу. По мере бега многие вспоминали, а некоторые и вспомнили несуществующую свободу, но во всех проснулась кровь диких лошадей. Гигантский табун нёсся, снося всё на своём пути – передние порвали колючую проволоку, под их натиском не устояли доски левады… Спирит, резко изменяя направление, услышал одиночный ружейный выстрел и застыл.
На землю падал Кардинал. В голове жеребёнка было маленькое отверстие от пули.
Конь бешено заржал и помчался против обезумевших лошадей, испуганных выстрелом. Он пробился к упавшему и понял – Кардинал был мёртв. Жеребец обезумел. Он бросился к людям и стал наносить один за другим смертоносные удары. Опускались на головы и толкали в грудь твёрдые копыта, покрытые свежей кровью. Сам конь был весь красноватого оттенка, но он не успокоился, пока последний человек не лежал бездыханным. Это был Дик.
Спирит бросился догонять табун, и кони замедлились, чтобы его подождать. На ходу жеребец обменялся парой всхрапов с новыми сородичами и порысил по полю, подальше от неволи.
И буланый жеребец вновь вёл свой небольшой табун вперёд. Всё так же резвились и отставали жеребята. Лишь одно изменилось – Спирит был уже не таким…
Просьба не закидывать отрицательныим отзывами.
Отредактировано Altair (18.01.10 22:17:00)
